Я провёл пальцами по твоим пиксельным разреженным глазам и пыльному овалу лица, очерчивая родинки и крохотные неровности твоей кожи - или же глянцевой бумаги..?

Закрыл глаза и вспомнил, как твоё горячее дыхание опаляло мою шею, когда ты затащила меня в эту фото-будку и вынудила сделать пару фото - долгое время снимки пылились на стенде и хранили отпечатки моих пальцев, когда я, убитый сном или обыденной тоской, проводил ими по блестящей бумаге.

Пламя схватилось за голубой конец, шипя и вырываясь у меня из рук, затем украсило твои голубые волосы жёлтыми лентами и поглотило твоё идеальное лицо, комкая его в чёрный бесформенный пепел, а вслед за тобой сгорел и я, становясь лишь пылью - обретая истинное лицо, стёртое огнём и временем, одиночеством и обидой.

Холодной рукой я накрыл чуть тёплую золу и с силой сжал её в ладони. В тесной комнате, пропахшей спичками и жженой бумагой, ударяясь о бетон, прозвучал хриплый, срывающийся голос:

- Я отпускаю тебя.